2008

С 24 по 29 января 2008 года группа наших сотрудников и волонтеров побывала в Беслане. Мы клоуничали в интернате в Беслане и расписывали стену в детском доме во Владикавказе, провели тренинг с ребятами из 5б класса 1-ой школы - теми самыми, которые были в нашем летнем лагере.

И, конечно, побывали в старой школе и на мемориальном кладбище.

Благодарим авиакомпанию "Сибирские авиалинии" за бесплатные билеты на самолет, всех, кто встречал нас в Осетии как дорогих гостей, особенно директора школы Людмилу Петровну Дзуцеву, учителей Альбину Казиеву и Надежду Гуриеву, нашего друга Виссариона Асеева.

Впечатления некоторых участников поездки:

волонтер:

Мне очень понравились дети. Это дети, которые все хотят знать, не стесняются спрашивать, все им интересно, у них глаза горят. Классные дети, эрудированные, общительные. Особенно мне понравились Илоночка, Ирочка, Азам.

Конечно, на все наложили отпечаток бесланские события. То, как мы ходили по музею, по кладбищу – это очень важно, это то, что нельзя забывать.

Много разных эмоций, много идей появилось, меня эта поездка как-то вдохновила.

Очень меня впечатлил Виссарион. Круто, что мы с ним подружились, очень интересный человек.

Надежда – очень сильный человек. Спасибо ей большое за рассказ о тех событиях.

сотрудница студии:

Я не могу осознать, что такое могло произойти. Понятно, что это было, но физически представить себе этого я не могу. Как люди могли сидеть там так долго. Есть очень много вещей, которые не укладываются в голове, и кажется иногда, что этого быть не могло.

И в прошлом году я ездила, но так до конца и не осознала. Я видела детей, но не могла представить, что человек был в этой школе. А в этом году, может быть из-за нового музея, в котором собраны какие-то вещи, школьная форма, игрушка, мне кажется, это помогло мне осознать реальность этих событий.

Что касается наших детей. Прекрасно, что мы их увидели. Мне кажется, больше нужно было поговорить о мастер-классах. И можно было еще поехать в какие-то интернаты и детские больницы. Еще я расстроена, что Азамат со мной так ни одного слова и не проговорил, хотя я пыталась начать разговор. Артур поговорил. На Селигере он был все время такой смурной, как дедушка, а тут сам полез обниматься.

координатор:

Противоречивые чувства. С одной стороны – суровая, очень красивая природа, горы, снег под солнцем, древние башни и склепы. И необыкновенные люди. И в горах, и в Беслане, и во Владикавказе. Мужественные, очень красивые, по-кавказки гостеприимные. Какие-то вещи просто удивляли с непривычки. Когда мы далеко ушли гулять к монастырю и не рассчитали время, и надо было быстро возвращаться на базу к обеду, и дети устали, люди совершенно бесплатно отвозили нас на своих машинах. Я у Виссариона спрашиваю – сколько надо заплатить (ну, как же иначе, по московским-то понятиям), а он говорит: «Нисколько не надо, у нас это не принято». То есть люди видят, что надо помочь детям, и им в голову не приходит за это брать деньги.

И вот у такого народа, с таким отношением к детям произошла страшнейшая трагедия. И этим болен весь город. Город маленький, все друг друга знают, все родственники, друзья, соседи. То есть, наверное, почти каждый там потерял если не близкого родственника, то знакомого. Мы обедали в кафе. И женщина-официантка, расспросив, кто мы и зачем здесь, выносит тарелку конфет: «Вот, - говорит, - помяните наших детей». То есть у нее, встреченной нами случайно, кто-то там тоже был. Это такая рана, не зажившая, вроде не беспокоит, а прикоснешься - и больно.

И можно только преклониться перед мужеством людей, которые не ушли целиком в свою боль, перед учителями, снова вернувшимися в школу. Очень хочется, чтобы в их жизни было больше счастья. Если мы что-то можем для этого сделать, то очень хорошо.

преподаватель керамики:

Эта поездка была большим потрясением. От всего. Во-первых, конечно, от того, что я была в Беслане, о котором весь мир теперь знает, а увидела милый тихий город, люди там очень хорошие, гостеприимные. Встреча с детьми была очень приятная. Дети в школе, дети в интернате, учителя – все теперь уже наши друзья.

Но больше всего, пожалуй, я получила удовольствие от нашей группы. Каждый меня чем-то приятно поразил и удивил. Мне просто о каждом хочется сказать, хоть маленькие штришки.

Ася. Ее замечательная выдумка в постановке «Репки» и ее желтая подводная лодка, нарисованная с такой любовью. Для меня эта лодка стала прямо смысловым центром нашей картины.

Аня была, как всегда, горда и независима. А ее клоунский наряд с этими дырочками-горошинами – просто сплошное очарование!

Надя – человек, переживший огромные сложности и изменения в жизни. Но ее жизнерадостность, энергия. И когда мы шли в гору, и понятно было, что ей больно и неудобно, но она, в общем-то, не капризничала.

Аня Кочегарова – ее прекрасные огромные глаза, шапочка и горы, которые она нарисовала на стене.

Леша и Паша. Конечно, иногда мы на них злимся, нам кажется, что они могли бы делать больше. Но я увидела, как они зажигают ребят, сколько игр они знают, и так квалифицированно их вели, что после этого дети все время спрашивали, когда же мы будем опять играть.

Ваня – это, конечно, наш человек. Он очень надежный. Он прекрасно контактирует с детьми. Я представляю его себе в будущем директором какого-нибудь детского учреждения. И его отношение к интернатским детям. Он спросил, сколько там детей, пошел, сам на свои деньги купил конфеты, это его собственное рвение.

Сона и Эрика. Я в них вечно влюблена. Эрика на наших глазах из маленькой капризульки выросла в настоящую помощницу. То, как они увлекают детей, по правде говоря, не открытие, я это всегда вижу.

Илья – это просто опора и поддержка всего. Его энергия, увлечение, включенность в игры, горящие глаза. Это замечательно – быть с ним в одной компании.

Микки – это наша любовь, она какая-то наша уже, русская. А осетины ей говорили, что она на осетинку похожа – она как-то удивительно везде вписывается. Надежный, наш человек.

Юля – мне было очень приятно быть с ней рядом, от нее идет какое-то тепло, при том, что понятно, она волнуется за детей, которые дома одни остались, но при этом так спокойно звонила с ними разговаривала, этот ее юмор, спокойствие просто передается флюидами детям.

Мария с ее колоссальными придумками. Для меня были открытием «рабочие конфеты», все про них знают, а я почему-то раньше не слышала. Она сказала: «Ну, как же, мы же должны их чем-то удивить!» И она удивляет не только детей, но и взрослых, и достаточно взрослых. Когда меня знакомые спрашивают: «Ну, ты-то что там делаешь, там же все молодые?» Я говорю: «Я с ними молодею, я забываю, о том, сколько мне лет».

И еще хочу сказать о Виссарионе. Он для меня как символ настоящего осетинского мужчины. Его шутки, сказанные с совершенно серьезным видом, про испанскую корову и горную собаку. Ну, и его политические взгляды, которые я не полностью, но большей частью разделяю. Особенно, в плане боязни того, что народ может скатиться к ксенофобии.

О бедах я не говорю. Об этом просто невозможно говорить.

волонтер из Италии:

Мне очень понравилось, наверное, прежде всего потому, что это была совсем другая культура. Я уже несколько месяцев живу здесь,в России, но никогда не думала, что в России может быть так по-другому.

Очень приятно было снова увидеть детей, с которыми мы летом уже были вместе в лагере.И увидеть, что они тоже любят нас, что они по нас скучали, были нам очень рады, у них еще очень живое воспоминание.

Это был для меня новый опыт общения между нами. Как жизнь в семье.

По поводу событий в Беслане – это, конечно, для меня был шок. Потому что я только пережила это через телевидение, прессу, и это было где-то очень далеко. А оказаться там, в той же школе, с этими детьми – это как обнаружить, что это на самом деле было. Когда мальчик говорит: «Да, и когда они вешали вот здесь мины …» Я две или три минуты только и понимала, что ребенок говорил о том, как перед ним вешали мины, он это видел, он это помнит. Ребенок, который должен знать только, что можно вешать картину, пальто или там шарики на елку.

основатель и директор центра:

Я третий раз поехала в Беслан. Это было уже как домой. Какой-то совершенно новый уровень отношений с теми людьми, которых мы знаем. Это как встретить старых друзей, все время чувствовать на себе их заботу. Виссарион сразу взял на себя ответственность за нашу поездку, и это так приятно – чувствовать себя в надежных руках.

С детьми было здорово. Я волновалась, удастся ли их пронять этой идеей, но мне очень понравилось, как они слушали, когда мы им рассказывали, что они могут сделать для наших детдомовских детей. Контакт был. И они все выбрали, что они хотят, никто не сказал: мне эта идея не близка. Надеюсь, они в дальнейшем смогу стать нашими волонтерами.

Конечно, страшно было снова пережить все эти ощущения, это то, к чему нельзя привыкнуть. Как нельзя привыкнуть к смерти. Когда представляешь себе, что так много детей погибло, охватывает ощущение страшной несправедливости жизни.

Очень тяжело было снова побывать на кладбище. Для меня это одно из самых страшных мест, которое я видела в жизни. Сюрреалистически страшное. Какое-то ужасно ненастоящее. Идешь и не веришь, что такое могло случиться. В то же время там сидят живые, настоящие люди и плачут, уже три года плачут о своих погибших близких. В этот раз мы встретили там женщину, которая стояла у могилы своей погибшей дочери-учительницы. Она рыдала. Я, проходя мимо нее, поздоровалась, и она вдруг сквозь слезы стала меня благодарить за то, что мы помним их детей.

Для наших ребят это бесценный опыт и возможность быть полезными. Они едва ли когда-либо испытывали такие сильные переживания. И в первую поездку Беслан для них был таким местом. А сейчас переживания стали еще глубже, они просто внутренне растут от этого. Беслан стал какой-то важной частью нашей жизни, бросить это уже невозможно. И особенно важно это теперь, когда почти все, кто помогал Беслану, ушли оттуда, решив, что достаточно, теперь им надо самим справляться. А как им самим справляться, если они себя по-прежнему чувствуют этими жертвами? Они смогут только тогда справиться, когда это чувство исчезнет. И мы как раз пытаемся этим детям дать возможность помочь другим детям – нашим интернатским ребятам. Я в этом вижу большую надежду. Наверное, полностью их никогда не оставит этот ужас, который они пережили, но помочь им чем-то можно. Я рада, что мы это делаем.

В феврале 2008 года часть пятиклассников приезжала в наш зимний лагерь в Святогорово, а летом другая часть класса - в летний лагерь на Селигер.